ты был создан не случайно.(Пс.138:15)
Замечательный человек. О нем мало кто знает. Таких людей побольше бы на нашей планете.
И.Волк: Американцы выиграли космическое соревнование
Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Игорь Петрович Волк отвечает на вопросы Владимира Познера
Американцы выиграли космическое соревнование, считает летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Игорь Волк. "К сожалению, это так, - отметил он в эфире программы "Познер". - Я думаю, как только американцы сделают корабль, который может достигать без нас МКС, дверь там будет для нас закрыта". По мнению космонавта, это произойдет достаточно скоро: "Что, они не могут сделать аппарат, который будет доставлять? Что у них нет ракет?".
полное интервью читать дальшеПричиной сложившейся ситуации, по словам Игоря Волка, стало уничтожение российского военно-промышленного комплекса. "Все предприятия сделали федеральными государственными унитарными предприятиями, но никакого государственного заказа они не получили, - пояснил он. - И все государственные унитарные предприятия – должники".
Вспоминая своих коллег по программе "Буран", большинства из которых уже нет в живых, Игорь Волк отмел слухи о том, что их целенаправленно ликвидировало КГБ или иностранные разведслужбы. По его мнению, причина гораздо банальнее, она лежит опять же в экономической сфере. "Когда мы стали заниматься этой серьезной темой, мы подняли технологический уровень нашей промышленности на ступень выше, - пояснил космонавт. - Уровень нашей подготовки был выше, чем основной массы летчиков-испытателей. А потом - закрывают и ребята остаются, лишенные надежд и полетов. Вот это их сломило".
Игорь Волк также отметил, что "космос, как ни печально, остается военным". "И конфронтация с китайцами у американцев, в том числе, обостряется еще в том, что китайцы взяли и сбили спутник, свой, правда", - пояснил он.
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ИНТЕРВЬЮ
В.ПОЗНЕР: В эфире программа "Познер". Гость программы сегодня – летчик-космонавт Игорь Волк. Добрый вечер, Игорь Петрович.
И.ВОЛК: Добрый вечер.
В.ПОЗНЕР: Сначала несколько вопросов от наших зрителей, которые присылают на Первый канал вопросы, узнав, кто будет. Иван Птичкин: "Я читал, что Георгий Михайлович Гречко верит в инопланетян. По крайней мере, в то, что существует другая, неизвестная нам жизнь в космосе. А вы как думаете? Действительно ли мы не одни во Вселенной? Как вы полагаете?"
И.ВОЛК: Насчет Гречко… Гречко так часто на телевидении мелькает, что лучше всего у него самого спросить. А я считаю, что да, жизнь существует, многообразие ее тоже так же бесконечно, как и сам космос.
В.ПОЗНЕР: Я не могу тогда не спросить: и когда-нибудь человечество убедится в этом, вы полагаете?
И.ВОЛК: Честно говоря, моя позиция: нам не отвечают не потому, что нет технических средств, а с моей точки зрения, мы не готовы к такому разговору как для них инопланетяне. Потому что мы, с моей точки зрения, мы не выдержали тот экзамен, который всевышний перед нами поставил.
В.ПОЗНЕР: Людмила Георгиевна Солнцева: "У вас есть кумир среди космонавтов или летчиков?"
И.ВОЛК: Среди космонавтов у меня кумир как был, так и остался – Юра Гагарин. А среди летчиков-испытателей, вот, я бы сказал так: ни один, честно говоря. К счастью, я был еще знаком и с Громовым. Потом Анохин и Амитханов.
В.ПОЗНЕР: "Как это быть героем страны? - спрашивает вас Михаил Дмитриевич Новиков. - Есть осознание того, что ты можешь больше, чем другие? Если да, то как вы этим пользуетесь и пользуетесь ли?"
И.ВОЛК: Я, может, сейчас скажу банальности. Здесь сказано, что встреча с летчиком-космонавтом, а фактически моя профессия – летчик-испытатель. Я с 1954 года практически 48 лет пролетал, поэтому для меня эта профессия дороже. А получил я звание героя Советского Союза, честно говоря, за удовольствие, за то, что мне предоставлено было две недели отдохнуть в космосе от моей, действительно, серьезной работы. Нисколько не уменьшаю труды космонавтов, но это фактически так. Потому что то, что я натворил в авиации, с моей точки зрения, более заслуживало этого звания. Следующий вопрос, пользуюсь ли я им. По мере возможности. Постольку поскольку, к сожалению, если на сегодняшний день даже на письма Героя Советского Союза наши руководящие товарищи не отвечают, что говорить тогда о простых гражданах, которые посылают иногда и крик души, а иногда и очень нужные для государства посылы.
В.ПОЗНЕР: В связи с тем, что вы сказали о себе, я опять должен задать вопрос. Был знаменитый летчик-испытатель, американец. Я не помню его фамилию, но один из самых знаменитых – вы, конечно, его знаете. Который отказался, когда ему предложили, быть астронавтом, потому что он сказал так: "Сидеть как обезьяна в этом железном ящике и ничем не управлять мне не интересно". То есть у него такое отношение к этому было. Немножко похоже на то, что вы сказали, чуть-чуть.
И.ВОЛК: Я так, честно говоря, не могу сказать, конечно. Я ведь попал в космос не потому, что туда рвался, а потому что пришло время. Я много глупостей наделал в своей летной работе, и эти глупости меня привели, в конце концов, в космос. Поэтому я серьезно и к этому отнесся - как и всему, что касается летания.
В.ПОЗНЕР: Я обязательно спрошу вас насчет глупостей, но чуть дальше. Василиса Антоновна Петрова: "Сейчас, в основном, звание Героя дают посмертно. По крайней мере, мало слышно о героях настоящего времени. Как вы думаете, с чем это связано?"
И.ВОЛК: Мне сложно на это ответить. Скорее всего, спрашивая, еще должен ответить и сам себе на этот вопрос. Но и там, я хочу сказать, меня как Героя Советского Союза никогда никуда не приглашали и не приглашают. Поэтому, в основном, это касается, слава богу, Героев России – хотя бы они постоянно получают приглашения на такие серьезные мероприятия.
В.ПОЗНЕР: Мария Капустина: "Раньше о космосе говорили постоянно. Мы знали, что происходит в этой сфере. Сейчас о нем вспоминают исключительно в День космонавтики. Вам не обидно?"
И.ВОЛК: Мне не это обидно, а обидно то, что, строго говоря, у нас исчезает, в принципе, и эта отрасль. Потихоньку закончилась практически авиационная промышленность, и никуда мы не двинемся от конца этой. Потому что все предприятия военно-промышленного комплекса практически дышат на ладан.
В.ПОЗНЕР: На этой веселой ноте мы уходим на рекламу. Сейчас вернемся.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
В.ПОЗНЕР: Дайте я начну с не очень серьезного вопроса. Получается, что цифра 12 или число 12 для вас какое-то особое. Вы родились 12 апреля, День космонавтики – 12 апреля, вы родились в День космонавтики.
И.ВОЛК: Наоборот.
В.ПОЗНЕР: Правильно. Первый ваш космический полет был на Союзе Т-12. Вообще, вы верите в магию цифр? В вас есть, я не знаю, суеверие какое-то? Счастливое, несчастливое число? Или совсем нет?
И.ВОЛК: Если прямо говорить, то особо я не верю, хотя, есть какие-то любимые цифры. Почему – я не могу сказать, то есть как-то сознательно я не думал. Двенадцатое, кстати, апреля мне испортили американцы – они 12 апреля на шаттле полетели. Это, с одной стороны, неприятно, а с другой стороны было приятно, потому что получили наши - те, кто создавал наш "Буран". Потому что до этого момента больше валяли дурака, не верили, что это вообще, в принципе, возможно.
В.ПОЗНЕР: Вы сказали уже – давайте на это более внимательно посмотрим – что вы, в общем-то говоря, не собирались быть ни летчиком, ни космонавтом, вас не тянуло. И вы даже как-то сказали, что, наверное, 90% людей не знают, кем они собираются быть. Это очень немногие в детстве еще или в юности уже четко понимают, кем они хотят быть. Но как вас тогда?.. Вы что, случайный летчик? Так получается? Волею судеб?
И.ВОЛК: Вы знаете, ничего не могу сказать. Но должен сказать, что случайности в моей жизни играют просто фатально-правильную роль. Не приди в Курске в девятый класс ребята из аэроклуба и не ищи смелых, то я бы и не знал, что такое может быть.
В.ПОЗНЕР: Но, все-таки, вы-то поступали не в летную школу?
И.ВОЛК: Аэроклуб. Они пришли, сначала смелых там много. А когда пришли на аэродром, там нужно учить дополнительно к тому, что тебе нужно в девятом и в десятом потом классе, еще нужно и тряпочкой поработать, и бензинчик помыть, и маслице протереть, и многие еще другие вещи, то смелых поубавилось. Во всяком случае, я остался и это, во всяком случае, я настолько полюбил это дело, что дальше все, что касалось летания, я заканчивал только с красными дипломами.
В.ПОЗНЕР: Но вы же, все-таки, поступали в Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию. Не так ли?
И.ВОЛК: В таком возрасте принимают решение за тебя родители, и у родителей тоже есть братья. Они все были офицерами, и поэтому, естественно, мама у них была самая младшая и была любимица, она была тринадцатой, и поэтому я не мог не послушаться. Поэтому меня послали в Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию имени Иосифа Виссарионовича Сталина. И уже остался, я сдал все экзамены, осталась химия. И на беду или на радость, на счастье, над казармой, где нас содержали, пролетел самолет и я с третьего этажа сиганул и вернулся в аэроклуб.
В.ПОЗНЕР: Такая тяга была, все-таки, значит?
И.ВОЛК: Да. Единственное, конечно, с ребятами, когда я уезжал, я попрощался, а инструктору, естественно, не хватило смелости сказать. Ну и получил как положено.
В.ПОЗНЕР: Так. Подождите минуточку. 1961 год, апрель. Вы уже лет 7 летчик, да?
И.ВОЛК: В 1954 году я поступил в Кировоградское военно-авиационное училище, в 1956 закончил, и в 1961 году я служил в Бакинском округе ПВО.
В.ПОЗНЕР: Значит, летали вовсю.
И.ВОЛК: Конечно.
В.ПОЗНЕР: Что вы почувствовали, когда вы узнали о полете Гагарина?
И.ВОЛК: Такое же восхищение. Я так думаю, я не знаю, как враги человечества, единственное мне трудно ответить, какое у них было чувство. Потому что с моей точки зрения абсолютно все остальные, даже не совсем нормальные люди, были горды, что человек вырвался из объятий, преодолел атмосферу.
В.ПОЗНЕР: Вы были знакомы? Вообще, вы познакомились с Гагариным или не успели?
И.ВОЛК: Видите ли, сказать знаком – нельзя, и сказать, что не знаком - нельзя. Потому что 1961 год, и тогда еще не было ни Центра подготовки космонавтов, ни аэродрома в Чкаловском не было готово для этого. И поэтому ребята приезжали, естественно, к нам в Жуковский. Фирма Доревского, которая отпочковалась от летно-исследовательского института, где сделали собственные кресла и все оборудование для этого дела, естественно, принимали ребята. Естественно, столовая у нас была одна, и спортивный зальчик, хоть и маленький, тоже был один. Но надо честно сказать, что нас пытались оградить. Но как можно оградить в человеческом общении? Потом они приходили, летали на Ту-104, летающая лаборатория, которая на невесомость. Я, естественно, не мог пропустить такие полеты и всегда напрашивался вторым пилотом на эти полеты. И, уж, на невесомости налетал. И, кстати, и в космос выходил из аппарата, который испытывал Леонов. Правда, без скафандра, в своем летном обмундировании. Я должен сказать, не очень простое дело.
В.ПОЗНЕР: Да уж наверное. Я почему спрашивал насчет Гагарина? Потому что вы сказали, что это был ваш кумир. Но почему? Почему кумир?
И.ВОЛК: Понимаете, здесь, по-моему, я буду тривиален, потому что прямо для того, чтобы понять, что такое человек, нужно кушать с ним соль. Кусок хлеба. Тогда чувствуешь и мысли, и все прочее. А дальше алгоритм поведения человека, который попал в такую орбиту. И с моей точки зрения, он нигде не прокололся. То есть он как был добродушным человеком с такой улыбкой, так и остался. Хотя, убежден, что это не совсем так, потому что не может система испортить человека.
В.ПОЗНЕР: Какие вы глупости наделали? Вот, вы говорили, глупости разные наделали. Какие? Из-за этого попали, так сказать, в космос.
И.ВОЛК: Как-то самолет Су-9, первый у нас перехватчик, который появился, сверхзвуковой, на нем испытывали в данном варианте низковысотный контур системы автоматического управления, огибания земной поверхности. Погода на аэродроме была не очень, 300 метров где-то нижний край и километра три видимость, а в зоне хорошая, поэтому меня туда послали. Но поскольку на этой высоте нет связи, контролировать...
В.ПОЗНЕР: А высота какая?
И.ВОЛК: Высота – где-то 500 метров. И поэтому когда я вышел в зону хорошей погоды, я отметил, на каком удалении кончались облака. А за час полета ветер западный был, он меня отогнал на 70 километров, на что я не рассчитывал, и у меня кончилось топливо. И поэтому у меня был вариант, когда я набрал высоту и запросил, какое мое удаление, то вариант либо по пути катапультироваться - там можно было, а я принял решение садиться.
В.ПОЗНЕР: Без топлива?
И.ВОЛК: Да, без топлива, без двигателя. И, во всяком случае, сел я успешно. Правда, на 168 метров я проехал на правом колесе, но, слава богу, он перевернулся туда, куда надо. Ну и все, как положено, получил от начальства, стаканчик спирта принял и сказал себе: "Ты ненормальный. Если ты в такую погоду, не готовясь, на таком самолете сделал посадку без двигателя..." А у нас положено по программе тренировки посадка без двигателя, но она делается в ясную погоду. И есть в инструкции, где какие точки, где какая высота должна быть. Значит, это можно теперь делать в любую погоду? И я сдуру, значит, прихожу и в графике ставлю галочку, что в облаках. Щербаков Сан Саныч, слава богу еще жив, летчик-испытатель, тот меня сразу на бюро. Летчик-испытатель, член партии, смотрите, ставит галочку, обманщик. Я говорю: "Ребят, вы чего? Есть самолеты с двойным управлением. Любой желающий - выбирайте самолет и выбирайте погоду".
На бюро меня вызвали. Ну а поскольку я вредный сам по себе, я с тех пор, с этого момента я на всех типах, на которых я проводил испытания, заканчивал испытательные режимы так, что я мог долететь без двигателя и все посадки после этого делал на любом типе самолета без двигателя.
В.ПОЗНЕР: Это вы называете глупостями, да? Это у вас такой принцип уже пошел?
И.ВОЛК: Это да, я уже из вредности. А я же не знал, что в это время подойдет правительство родное, и Центральный комитет даст указ о создании многоразовой космической системы.
В.ПОЗНЕР: Которая садится?..
И.ВОЛК: Без двигателя. И вот захожу к начальнику, а меня в это время выбрали секретарем парткома, о чем потом пожалели, и он своего товарища, любимчика уговаривает, чтобы он взялся за эту работу. А я захожу, он говорит: "Валентин Петрович, что ты ко мне пристал? Вот ненормальный, который на всех самолетах - без двигателя". Так я попал в эту обойму спецконтингента.
В.ПОЗНЕР: Все-таки, любопытно. А вообще говоря, для того, чтобы быть летчиком-испытателем – не знаю, но чтобы быть космонавтом, надо было обязательно быть членом партии, да?
И.ВОЛК: Нет, это не имело тогда значения. Во-первых, я уже был членом партии.
В.ПОЗНЕР: Я понимаю. Но вообще, в принципе?
И.ВОЛК: Я думаю, что да. Единственное, я хочу сказать, что у меня ситуация сложилась, когда я демобилизовался, хотя тоже интересный период, я как раз в 1956 году закончил училище и тут Хрущев начал разгон. У нас 85% выпуска ушло в гражданскую авиацию. А тут 1963 год. Я демобилизуюсь: чтобы попасть в школу летчиков-испытателей, обязательно демобилизовываться. А тут, извините, указание обратное – вернуть их всех обратно. И, вот, я попал в кадры, где этих отзывали, а меня никак не могли демобилизовать.
В.ПОЗНЕР: Вы пошли в члены партии по убеждению?
И.ВОЛК: В общем, да.
В.ПОЗНЕР: Убеждение осталось?
И.ВОЛК: Вы знаете, я думаю, что да, хотя многие вещи, которые потом стали известны, меня очень огорчали.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Вернемся к космосу. Помните я говорил насчет суеверия? Там числа такие-то, такие-то. Вообще, этот первый и, видимо, последний полет "Бурана", в котором вы участвовали, тоже связан с какими-то очень странными вещами. Во-первых, то, что очень многие, которые имели отношение к этому полету, погибли, кто когда, в разные времена. Если называть всех этих ребят "Волчьей стаей" по вашей фамилии Волк, да? Только у вас не было за 40 лет работы, насколько я понимаю, никаких аварий.
И.ВОЛК: Это не так.
В.ПОЗНЕР: Все-таки, были какие-то?
И.ВОЛК: Да сколько угодно.
В.ПОЗНЕР: Но остались, все-таки, в живых при всем при этом. Вообще были разговоры, что кто-то там, что КГБ убивало этих людей, что, наоборот, иностранная разведка убивала этих людей.
И.ВОЛК: Вы имеете в виду мою группу?
В.ПОЗНЕР: Да, вашу группу.
И.ВОЛК: Нет, это абсолютно не так.
В.ПОЗНЕР: А вы говорили такие слова: "Я не знал, что зову вас на смерть. Ребята, простите меня"?
И.ВОЛК: Нет.
В.ПОЗНЕР: Такого не было? Это все болтовня?
И.ВОЛК: Да, болтовня в чистом виде. Хочу сказать, что когда меня назначили, у меня была проблема набрать эту группу. Потому что до этого, оказывается, первый был, пустили это в Министерство обороны и там 500 человек примерно подали заявление. Из этих 500 человек процентов 20 списали, а некоторых вообще с летной работы. Наши это, естественно, знали. И поэтому у меня пошел только мой заместитель тогда, командир отряда Левченко Толя, а остальных мне пришлось... Они говорят: "Игорь, нам зачем это нужно?" Молодые, летают, все. Никаких проблем. Я приехал к Газенко, тогда директору Института медикобиологических проблем: "Олег Георгиевич, вот такая и такая ситуация". Он говорит: "Это решаемая проблема. Скажи ребятам, что они пускай идут. Если мы что-то найдем, во-первых, исправить. Если неисправимо, пусть пишут заявление по собственному желанию, что они отказываются". То есть такую проблему решили.
В.ПОЗНЕР: А как вы объясняете то, что столько людей из этой вашей группы потом ушло из жизни?
И.ВОЛК: Объясняю, Владимир Владимирович. Соль заключается, что мы, как бы вам сказать... Знаете, у меня есть друг в Новосибирске, который занимается очень серьезной генетикой, и в свое время он из болотной ряски выращивал деревья. И он как-то приехал ко мне, и я его, собственно, водил в Совет министров даже, он говорил, что нашел возможность, когда он в популяцию вводил код генератором изменения генетического кода, то популяция это принимала. Но когда он случайно включил возврат в тот же код, который был, вся популяция погибла. Он говорит: "Игорь, это же страшное дело. То есть если сделать генератор и поставить антенну, это можно элементарно заниматься этим делом, вот такие вещи". Я к чему это говорю? Мы, когда стали заниматься этой серьезной темой, чем подняли, собственно, технологический уровень нашей промышленности, мы вообще вышли на выше ступень. Мало того, что мы не прекращали летных испытаний, мало того, Силаев нам позволил заниматься самыми серьезными испытаниями. То есть уровень нашей подготовки был выше, чем основной массы летчиков-испытателей. И потом вдруг Силаев уходит, программу закрывают и ребята остаются, лишенные надежд и полетов. Вот это их сломило.
В.ПОЗНЕР: Вы согласны с тем, что с самого первого дня освоения космоса как Советским Союзом, так и США, вообще это освоение рассматривалось прежде всего с военной точки зрения. Это было так?
И.ВОЛК: Это было так. Тут соль заключается, почему Королев книжку, которую мы выпустили, где написано, что Королев, задача была его сделать ракету, которая доведет атомный заряд до США, и за это его драли нещадно. Но его собственное величие в том, что он, все-таки, нашел в себе силы создать совет главных конструкторов из шести человек, которые занимались, в том числе и этими обезьянами, и кроликами, и всем прочим, и довели это до того, чтобы вывести человека в космос.
В.ПОЗНЕР: Слова тогдашнего президента Академии наук СССР Келдыша: "Шаттл, то есть американский корабль многоразового использования, может пройти над Ленинградом или Москвой, сбросить ядерный заряд, уничтожив эти города". Значит, можно ли сказать, что "Буран" был задуман, в общем-то, для таких же целей? И вообще, если сегодня говорить, в какой степени сегодня космос продолжает оставаться военным?
И.ВОЛК: Космос, как ни печально, остается военным. И конфронтация с китайцами у американцев, в том числе, обостряется еще в том, что китайцы взяли и сбили спутник, свой, правда. Но сбили. И никуда от этого не денешься. Поэтому давайте насчет нашего "Бурана". Я постольку поскольку моя функция была, все-таки, довести его, чтобы он сел. Никто в это не верил. И Рюмин то же самое говорил: "Он не сядет". Я говорю: "Валера, ты ошибаешься. Если бы не со мной они бы связались, то он бы, может, и не сел. Он сядет". Я особо не интересовался, какая дальнейшая его судьба. Но насколько мне известно из того, куда я лез, я не видел каких-то военных программ, которые стояли. Возможно. Этого я не знаю. Но, во всяком случае, я не видел и чтобы на него делались какие-то гражданские программы, постольку поскольку хоть рука как таковая планировалась на борту находиться, но я... Значит, если американцы, для чего, с моей точки зрения, шаттл нужен? Чем дороже программа, тем он нужнее. Потому что одно дело с Земли нагрузки, и мало того, ты проверил, там все в порядке – уже запускать. Либо как у нас, запускать и все. У нас не было такого оборудования, чтобы кто-то там проектировал, чтобы можно было снять, положить этот спутник. Должны же быть какие-то крепления. Этого не было.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Помимо военного значения. Конечно, все, что происходило в космосе в те годы, имело громадное политическое значение. Когда первый спутник полетел в 1957 году, это произвело впечатление разорвавшейся бомбы в Америке, они стали говорить о том, как в школе у них отстали, как вообще они отстали. И это было как бы доказательством превосходства советского строя над капитализмом. Когда Гагарин полетел, еще раз то же самое было. То есть политическое значение было абсолютно огромным. И вообще эта вся история – это было как соревнование, в конце концов, двух супердержав. Вы же говорите вот что: "А почему надо считать работу в космосе гонкой на скорость? Стадионным забегом? Кто вперед? Вселенная бесконечна, финиша там нет". И вы, конечно, правы: финиша там нет. Но, все-таки, нельзя сказать, что (хотя, может быть, и горько), что в этом, все-таки, было соревнование и что его выиграли американцы.
И.ВОЛК: К сожалению. А как можно говорить по-другому? Я думаю, как только американцы сделают корабль, который может достигать без нас МКС, дверь там будет для нас закрыта.
В.ПОЗНЕР: А почему она будет закрыта?
И.ВОЛК: Владимир Владимирович, вы знаете, как уничтожали военно-промышленный комплекс? Все предприятия сделали федеральными государственными унитарными предприятиями. Значит, хоть какой-нибудь заказ от этого государства этим государственным унитарным предприятиям был? Абсолютно все государственные унитарные предприятия сели на картотеку. Потому что они занимались только тем, что им были заказы от Министерства обороны и от государства. Этого нет. Все государственные унитарные предприятия – должники. Все должники. А теперь настала эра, я вам гарантирую, что скоро у нас появится несколько миллиардеров-авиационщиков. Потому что при таких долгах - и балансовая стоимость, поскольку за эти 20 лет никаких вложений в модернизацию этих предприятий нет. Какова балансовая стоимость за это время предприятий? Нулевая. Ну, копейки. А рыночная? Вот и все. Когда Бразилия... Как ведь Эмбрайер сделали? Им сделали, конкретной фирме государство дало деньги, и они сделали самолеты, и пришлось США через ВТО их ограничивать. Так, давайте адресно посылать деньги в конкретные конструкторские бюро. Я сегодня знаю, что на ЭМЗ, что у туполевцев – они на голодном пайке находятся, эти конструкторские бюро.
В.ПОЗНЕР: А что за самолет? Я видел позапрошлым, может быть, это было летом или прошлым даже летом ранним на выставке в Бурже наш новый реактивный самолет, относительно небольшой, очень красивый и он делается на Сухом, кажется, SuperJet так называемый.
И.ВОЛК: Владимир Владимирович, давайте так. Была поставлена задача. У нас проблема основная – не самолеты, не линейки, средней, дальней и малой продолжительности линейка, да? У нас самая главная задача – у нас народ отклонили от общения. У нас раньше были самолеты АН-2, АН-24, АН-26, ЯК-40, которые по регионам шастали, привозили газетки, привозили лекарства, кушать и заодно забирали из дальних сел. И народ мог выехать в тот же Новосибирск, к тому же большому аэропорту в Иркутск для того, чтобы потом оттуда улететь и пообщаться со своими друзьями и семьями. Была поставлена задача сделать региональный самолет. Такой самолет уже был сделан туполевцами. Вернее, еще был не сделан, но уже была поставлена задача. И вышел на конкурс в том числе и этот RRJ, если вы помните. Это что? Реактивный региональный самолет, так? И, вот, конкурс выиграл Погосян постольку, поскольку он сказал, что сделает за собственные средства. Где он? То есть у нас регионального самолета как не было, так и нет. Все попытки даже контрольно-ревизионного управления Президента о том, чтобы запустить в серию, так ни к чему и не привели.
В.ПОЗНЕР: А у вас есть объяснение этому?
И.ВОЛК: Я бы не хотел бы его здесь высказывать.
В.ПОЗНЕР: Страшновато?
И.ВОЛК: Нет, почему страшновато? Чего мне боятся? Я раньше не боялся, а теперь тем более. Сейчас будет конкурс на перспективную систему авиационную, и, скорее всего, его опять выиграет Погосян.
В.ПОЗНЕР: Ладно. Не буду спрашивать, раз не хотите. Хотя, конечно, по-журналистски должен был на вас давить бы. Но, наверное, на вас давить бесполезно.
И.ВОЛК: Да нет. Мало того, строго говоря, RRJ – как минимум 80%, это комплектующие иностранного производства. То есть, делая этот самолет, мы фактически будем, опять же, оплачивать промышленность других стран.
В.ПОЗНЕР: Вернемся в космос. Значит, шаттл уходит в историю потихонечку, да? Но старенький "Союз", испытанный "Союз" становится, вообще, таким постоянным извозчиком, да? Такую ракету многие конструкторы называют "простой как топор". Американская пресса написала о нем так, сравнивая: "На ум сразу приходит пикап "Шевроле" 1967 года. Он пробежал уже 245 тысяч миль, насквозь проржавел, но все равно заводится с первого раза. Вот и русские ракеты - надежны как скала". Это было написано не так давно. А советская говорит по этому поводу следующее (тоже летчик-космонавт): "Они, то есть "Союзы" надежны, на них можно еще летать. Но дальше-то мы не идем, на старом багаже будем выводить на орбиту американцев, а они нам за это будут платить. Вот и весь рынок". А вы говорите, что и платить-то не будут. Как только они свой сделают "Союз", условно говоря.
И.ВОЛК: Вы же понимаете, логично. Что? Они не могут сделать аппарат, который будет доставлять?.. Чего у них, нет ракет?
В.ПОЗНЕР: Но вы знаете, странное дело. Это мне напоминает просто наш знаменитый автомат, понимаете, который был сделан бог знает когда. И стреляет до сих пор, его можно уронить в болото - и все. И никто такой не делает.
И.ВОЛК: Абсолютно безотказный. Да.
В.ПОЗНЕР: Да, вы согласны с Туполевым? Он мне как-то это сказал. Я был совсем юным, а он уже был совсем не юным. Но мне повезло с ним встретиться, он сказал: "Имейте в виду, Владимир Владимирович, если самолет некрасивый, он не полетит". Это правда?
И.ВОЛК: Правда.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Еще один вопрос. Вы, вернувшись из космоса и увидев Землю сверху, сказали довольно резкие слова: "Признаюсь, у меня в космосе первым желанием было уничтожить людей, чтобы ожила планета". Уничтожить людей, чтобы ожила планета – вы что имели в виду?
И.ВОЛК: Я себя имел в виду в том числе. А чего хорошего? Ну, господи, Земля нас уничтожит. Какая разница?
В.ПОЗНЕР: Почему вы так сказали? Что и почему?
И.ВОЛК: Вы поймите, из космоса видно все гадости, которые люди делают на Земле: где кто что вылил, где что горит, где что рассыпано. Все это, где что происходит, все это видно.
В.ПОЗНЕР: А другого пути нет кроме как уничтожение людей? Вы полагаете, что люди настолько неразумные, что просто...
И.ВОЛК: Полагаю, да. Герберт Уэллс еще в 1941 году сказал: "Ребята, одумайтесь. Что вы делаете? Давайте заниматься экологией!" Так было сказано, что "ребята, придет день, когда мы задохнемся от отсутствия кислорода". Это уже на сегодняшний день 400 миллиардов тонн CO2 у нас в атмосфере. То, что мы предлагаем утилизацию CO2, если ее сделать, еще дали бы денежку сделать мир и сделать еще пленки, которые непосредственно забирали бы CO2 из космоса, не надо вытаскивать нефть и газ. Почему это никто не делает? Мы защитили в Академии наук, нам сказали в Минпромторге: "Господин Волк, сделайте опытный образец, и мы вам тогда дадим деньги". Я говорю: "Так, на хрен вы мне тогда нужны? Если бы у меня на опытный образец были деньги, зачем вы мне нужны?" А никуда от этого не денешься – мы продолжаем садить миллиарды тонн этого углекислого газа. Поэтому и что происходит, вы же видите. Гольфстрим практически прекратил свое движение, около Мексики движение какое-то там, я не знаю. Что происходит? Что происходит на сегодняшний день и в Польше?
В.ПОЗНЕР: Наверное, это будет редкий случай. Я могу сказать, что вы – пессимист?
И.ВОЛК: Нет. Я просто говорю, что все, что я говорю, можно повернуть вспять при условии, если дать возможность людям это делать.
В.ПОЗНЕР: В мире вообще?
И.ВОЛК: И в мире в том числе. Я удивляюсь. Ведь, вы поймите, одна сегодня Ливия - просто классический пример геноцида США против всего мира. Просто аж кричит.
В.ПОЗНЕР: Марсель Пруст. Каким представляется вам счастье?
И.ВОЛК: Счастье мне представляется, когда светит солнышко, чистый воздух и есть возможность творчески трудиться.
В.ПОЗНЕР: Чего вы больше всего боитесь?
И.ВОЛК: Ничего.
В.ПОЗНЕР: О чем вы больше всего жалеете?
И.ВОЛК: Жалею, что в том периоде, когда у меня была еще энергия, я мог бы более серьезно относиться к своему самообразованию.
В.ПОЗНЕР: Какое качество вы больше всего цените в женщине?
И.ВОЛК: В женщине – верность.
В.ПОЗНЕР: Что вы считаете своим главным достижением?
И.ВОЛК: Я так думаю, что самым моим главным достижением это, все-таки, была моя деятельность как летчика-испытателя.
В.ПОЗНЕР: Что вы больше всего не любите?
И.ВОЛК: Больше всего - предательство.
В.ПОЗНЕР: Представьте, вы поймали золотую рыбку, три желания, пожалуйста.
И.ВОЛК: Ну, первое, самое главное – изменить производственные отношения, которые существуют в мире. Второе желание – это срочно заняться экологическими проблемами. И третье желание, поскольку я, все-таки, по профессии летчик, возродить авиационную промышленность в нашем государстве.
В.ПОЗНЕР: Чем вы больше всего дорожите в друзьях?
И.ВОЛК: Вы понимаете, я бы сказал тем, что они друзья. Потому что есть одни и те же мысли, которые соответствуют твоему пониманию жизни.
В.ПОЗНЕР: Если бы дьявол предложил вам вечную жизнь без всяких условий, приняли бы?
И.ВОЛК: Нет.
В.ПОЗНЕР: Оказавшись перед Богом, что скажете ему?
И.ВОЛК: Господи, прости мою душу, грешную, что мало делал для того, чтобы было хорошо на Земле.
В.ПОЗНЕР: Это был Игорь Волк. Спасибо вам большое.
И.ВОЛК: Вам спасибо.
И.Волк: Американцы выиграли космическое соревнование
Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Игорь Петрович Волк отвечает на вопросы Владимира Познера
Американцы выиграли космическое соревнование, считает летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Игорь Волк. "К сожалению, это так, - отметил он в эфире программы "Познер". - Я думаю, как только американцы сделают корабль, который может достигать без нас МКС, дверь там будет для нас закрыта". По мнению космонавта, это произойдет достаточно скоро: "Что, они не могут сделать аппарат, который будет доставлять? Что у них нет ракет?".
полное интервью читать дальшеПричиной сложившейся ситуации, по словам Игоря Волка, стало уничтожение российского военно-промышленного комплекса. "Все предприятия сделали федеральными государственными унитарными предприятиями, но никакого государственного заказа они не получили, - пояснил он. - И все государственные унитарные предприятия – должники".
Вспоминая своих коллег по программе "Буран", большинства из которых уже нет в живых, Игорь Волк отмел слухи о том, что их целенаправленно ликвидировало КГБ или иностранные разведслужбы. По его мнению, причина гораздо банальнее, она лежит опять же в экономической сфере. "Когда мы стали заниматься этой серьезной темой, мы подняли технологический уровень нашей промышленности на ступень выше, - пояснил космонавт. - Уровень нашей подготовки был выше, чем основной массы летчиков-испытателей. А потом - закрывают и ребята остаются, лишенные надежд и полетов. Вот это их сломило".
Игорь Волк также отметил, что "космос, как ни печально, остается военным". "И конфронтация с китайцами у американцев, в том числе, обостряется еще в том, что китайцы взяли и сбили спутник, свой, правда", - пояснил он.
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ИНТЕРВЬЮ
В.ПОЗНЕР: В эфире программа "Познер". Гость программы сегодня – летчик-космонавт Игорь Волк. Добрый вечер, Игорь Петрович.
И.ВОЛК: Добрый вечер.
В.ПОЗНЕР: Сначала несколько вопросов от наших зрителей, которые присылают на Первый канал вопросы, узнав, кто будет. Иван Птичкин: "Я читал, что Георгий Михайлович Гречко верит в инопланетян. По крайней мере, в то, что существует другая, неизвестная нам жизнь в космосе. А вы как думаете? Действительно ли мы не одни во Вселенной? Как вы полагаете?"
И.ВОЛК: Насчет Гречко… Гречко так часто на телевидении мелькает, что лучше всего у него самого спросить. А я считаю, что да, жизнь существует, многообразие ее тоже так же бесконечно, как и сам космос.
В.ПОЗНЕР: Я не могу тогда не спросить: и когда-нибудь человечество убедится в этом, вы полагаете?
И.ВОЛК: Честно говоря, моя позиция: нам не отвечают не потому, что нет технических средств, а с моей точки зрения, мы не готовы к такому разговору как для них инопланетяне. Потому что мы, с моей точки зрения, мы не выдержали тот экзамен, который всевышний перед нами поставил.
В.ПОЗНЕР: Людмила Георгиевна Солнцева: "У вас есть кумир среди космонавтов или летчиков?"
И.ВОЛК: Среди космонавтов у меня кумир как был, так и остался – Юра Гагарин. А среди летчиков-испытателей, вот, я бы сказал так: ни один, честно говоря. К счастью, я был еще знаком и с Громовым. Потом Анохин и Амитханов.
В.ПОЗНЕР: "Как это быть героем страны? - спрашивает вас Михаил Дмитриевич Новиков. - Есть осознание того, что ты можешь больше, чем другие? Если да, то как вы этим пользуетесь и пользуетесь ли?"
И.ВОЛК: Я, может, сейчас скажу банальности. Здесь сказано, что встреча с летчиком-космонавтом, а фактически моя профессия – летчик-испытатель. Я с 1954 года практически 48 лет пролетал, поэтому для меня эта профессия дороже. А получил я звание героя Советского Союза, честно говоря, за удовольствие, за то, что мне предоставлено было две недели отдохнуть в космосе от моей, действительно, серьезной работы. Нисколько не уменьшаю труды космонавтов, но это фактически так. Потому что то, что я натворил в авиации, с моей точки зрения, более заслуживало этого звания. Следующий вопрос, пользуюсь ли я им. По мере возможности. Постольку поскольку, к сожалению, если на сегодняшний день даже на письма Героя Советского Союза наши руководящие товарищи не отвечают, что говорить тогда о простых гражданах, которые посылают иногда и крик души, а иногда и очень нужные для государства посылы.
В.ПОЗНЕР: В связи с тем, что вы сказали о себе, я опять должен задать вопрос. Был знаменитый летчик-испытатель, американец. Я не помню его фамилию, но один из самых знаменитых – вы, конечно, его знаете. Который отказался, когда ему предложили, быть астронавтом, потому что он сказал так: "Сидеть как обезьяна в этом железном ящике и ничем не управлять мне не интересно". То есть у него такое отношение к этому было. Немножко похоже на то, что вы сказали, чуть-чуть.
И.ВОЛК: Я так, честно говоря, не могу сказать, конечно. Я ведь попал в космос не потому, что туда рвался, а потому что пришло время. Я много глупостей наделал в своей летной работе, и эти глупости меня привели, в конце концов, в космос. Поэтому я серьезно и к этому отнесся - как и всему, что касается летания.
В.ПОЗНЕР: Я обязательно спрошу вас насчет глупостей, но чуть дальше. Василиса Антоновна Петрова: "Сейчас, в основном, звание Героя дают посмертно. По крайней мере, мало слышно о героях настоящего времени. Как вы думаете, с чем это связано?"
И.ВОЛК: Мне сложно на это ответить. Скорее всего, спрашивая, еще должен ответить и сам себе на этот вопрос. Но и там, я хочу сказать, меня как Героя Советского Союза никогда никуда не приглашали и не приглашают. Поэтому, в основном, это касается, слава богу, Героев России – хотя бы они постоянно получают приглашения на такие серьезные мероприятия.
В.ПОЗНЕР: Мария Капустина: "Раньше о космосе говорили постоянно. Мы знали, что происходит в этой сфере. Сейчас о нем вспоминают исключительно в День космонавтики. Вам не обидно?"
И.ВОЛК: Мне не это обидно, а обидно то, что, строго говоря, у нас исчезает, в принципе, и эта отрасль. Потихоньку закончилась практически авиационная промышленность, и никуда мы не двинемся от конца этой. Потому что все предприятия военно-промышленного комплекса практически дышат на ладан.
В.ПОЗНЕР: На этой веселой ноте мы уходим на рекламу. Сейчас вернемся.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
В.ПОЗНЕР: Дайте я начну с не очень серьезного вопроса. Получается, что цифра 12 или число 12 для вас какое-то особое. Вы родились 12 апреля, День космонавтики – 12 апреля, вы родились в День космонавтики.
И.ВОЛК: Наоборот.
В.ПОЗНЕР: Правильно. Первый ваш космический полет был на Союзе Т-12. Вообще, вы верите в магию цифр? В вас есть, я не знаю, суеверие какое-то? Счастливое, несчастливое число? Или совсем нет?
И.ВОЛК: Если прямо говорить, то особо я не верю, хотя, есть какие-то любимые цифры. Почему – я не могу сказать, то есть как-то сознательно я не думал. Двенадцатое, кстати, апреля мне испортили американцы – они 12 апреля на шаттле полетели. Это, с одной стороны, неприятно, а с другой стороны было приятно, потому что получили наши - те, кто создавал наш "Буран". Потому что до этого момента больше валяли дурака, не верили, что это вообще, в принципе, возможно.
В.ПОЗНЕР: Вы сказали уже – давайте на это более внимательно посмотрим – что вы, в общем-то говоря, не собирались быть ни летчиком, ни космонавтом, вас не тянуло. И вы даже как-то сказали, что, наверное, 90% людей не знают, кем они собираются быть. Это очень немногие в детстве еще или в юности уже четко понимают, кем они хотят быть. Но как вас тогда?.. Вы что, случайный летчик? Так получается? Волею судеб?
И.ВОЛК: Вы знаете, ничего не могу сказать. Но должен сказать, что случайности в моей жизни играют просто фатально-правильную роль. Не приди в Курске в девятый класс ребята из аэроклуба и не ищи смелых, то я бы и не знал, что такое может быть.
В.ПОЗНЕР: Но, все-таки, вы-то поступали не в летную школу?
И.ВОЛК: Аэроклуб. Они пришли, сначала смелых там много. А когда пришли на аэродром, там нужно учить дополнительно к тому, что тебе нужно в девятом и в десятом потом классе, еще нужно и тряпочкой поработать, и бензинчик помыть, и маслице протереть, и многие еще другие вещи, то смелых поубавилось. Во всяком случае, я остался и это, во всяком случае, я настолько полюбил это дело, что дальше все, что касалось летания, я заканчивал только с красными дипломами.
В.ПОЗНЕР: Но вы же, все-таки, поступали в Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию. Не так ли?
И.ВОЛК: В таком возрасте принимают решение за тебя родители, и у родителей тоже есть братья. Они все были офицерами, и поэтому, естественно, мама у них была самая младшая и была любимица, она была тринадцатой, и поэтому я не мог не послушаться. Поэтому меня послали в Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию имени Иосифа Виссарионовича Сталина. И уже остался, я сдал все экзамены, осталась химия. И на беду или на радость, на счастье, над казармой, где нас содержали, пролетел самолет и я с третьего этажа сиганул и вернулся в аэроклуб.
В.ПОЗНЕР: Такая тяга была, все-таки, значит?
И.ВОЛК: Да. Единственное, конечно, с ребятами, когда я уезжал, я попрощался, а инструктору, естественно, не хватило смелости сказать. Ну и получил как положено.
В.ПОЗНЕР: Так. Подождите минуточку. 1961 год, апрель. Вы уже лет 7 летчик, да?
И.ВОЛК: В 1954 году я поступил в Кировоградское военно-авиационное училище, в 1956 закончил, и в 1961 году я служил в Бакинском округе ПВО.
В.ПОЗНЕР: Значит, летали вовсю.
И.ВОЛК: Конечно.
В.ПОЗНЕР: Что вы почувствовали, когда вы узнали о полете Гагарина?
И.ВОЛК: Такое же восхищение. Я так думаю, я не знаю, как враги человечества, единственное мне трудно ответить, какое у них было чувство. Потому что с моей точки зрения абсолютно все остальные, даже не совсем нормальные люди, были горды, что человек вырвался из объятий, преодолел атмосферу.
В.ПОЗНЕР: Вы были знакомы? Вообще, вы познакомились с Гагариным или не успели?
И.ВОЛК: Видите ли, сказать знаком – нельзя, и сказать, что не знаком - нельзя. Потому что 1961 год, и тогда еще не было ни Центра подготовки космонавтов, ни аэродрома в Чкаловском не было готово для этого. И поэтому ребята приезжали, естественно, к нам в Жуковский. Фирма Доревского, которая отпочковалась от летно-исследовательского института, где сделали собственные кресла и все оборудование для этого дела, естественно, принимали ребята. Естественно, столовая у нас была одна, и спортивный зальчик, хоть и маленький, тоже был один. Но надо честно сказать, что нас пытались оградить. Но как можно оградить в человеческом общении? Потом они приходили, летали на Ту-104, летающая лаборатория, которая на невесомость. Я, естественно, не мог пропустить такие полеты и всегда напрашивался вторым пилотом на эти полеты. И, уж, на невесомости налетал. И, кстати, и в космос выходил из аппарата, который испытывал Леонов. Правда, без скафандра, в своем летном обмундировании. Я должен сказать, не очень простое дело.
В.ПОЗНЕР: Да уж наверное. Я почему спрашивал насчет Гагарина? Потому что вы сказали, что это был ваш кумир. Но почему? Почему кумир?
И.ВОЛК: Понимаете, здесь, по-моему, я буду тривиален, потому что прямо для того, чтобы понять, что такое человек, нужно кушать с ним соль. Кусок хлеба. Тогда чувствуешь и мысли, и все прочее. А дальше алгоритм поведения человека, который попал в такую орбиту. И с моей точки зрения, он нигде не прокололся. То есть он как был добродушным человеком с такой улыбкой, так и остался. Хотя, убежден, что это не совсем так, потому что не может система испортить человека.
В.ПОЗНЕР: Какие вы глупости наделали? Вот, вы говорили, глупости разные наделали. Какие? Из-за этого попали, так сказать, в космос.
И.ВОЛК: Как-то самолет Су-9, первый у нас перехватчик, который появился, сверхзвуковой, на нем испытывали в данном варианте низковысотный контур системы автоматического управления, огибания земной поверхности. Погода на аэродроме была не очень, 300 метров где-то нижний край и километра три видимость, а в зоне хорошая, поэтому меня туда послали. Но поскольку на этой высоте нет связи, контролировать...
В.ПОЗНЕР: А высота какая?
И.ВОЛК: Высота – где-то 500 метров. И поэтому когда я вышел в зону хорошей погоды, я отметил, на каком удалении кончались облака. А за час полета ветер западный был, он меня отогнал на 70 километров, на что я не рассчитывал, и у меня кончилось топливо. И поэтому у меня был вариант, когда я набрал высоту и запросил, какое мое удаление, то вариант либо по пути катапультироваться - там можно было, а я принял решение садиться.
В.ПОЗНЕР: Без топлива?
И.ВОЛК: Да, без топлива, без двигателя. И, во всяком случае, сел я успешно. Правда, на 168 метров я проехал на правом колесе, но, слава богу, он перевернулся туда, куда надо. Ну и все, как положено, получил от начальства, стаканчик спирта принял и сказал себе: "Ты ненормальный. Если ты в такую погоду, не готовясь, на таком самолете сделал посадку без двигателя..." А у нас положено по программе тренировки посадка без двигателя, но она делается в ясную погоду. И есть в инструкции, где какие точки, где какая высота должна быть. Значит, это можно теперь делать в любую погоду? И я сдуру, значит, прихожу и в графике ставлю галочку, что в облаках. Щербаков Сан Саныч, слава богу еще жив, летчик-испытатель, тот меня сразу на бюро. Летчик-испытатель, член партии, смотрите, ставит галочку, обманщик. Я говорю: "Ребят, вы чего? Есть самолеты с двойным управлением. Любой желающий - выбирайте самолет и выбирайте погоду".
На бюро меня вызвали. Ну а поскольку я вредный сам по себе, я с тех пор, с этого момента я на всех типах, на которых я проводил испытания, заканчивал испытательные режимы так, что я мог долететь без двигателя и все посадки после этого делал на любом типе самолета без двигателя.
В.ПОЗНЕР: Это вы называете глупостями, да? Это у вас такой принцип уже пошел?
И.ВОЛК: Это да, я уже из вредности. А я же не знал, что в это время подойдет правительство родное, и Центральный комитет даст указ о создании многоразовой космической системы.
В.ПОЗНЕР: Которая садится?..
И.ВОЛК: Без двигателя. И вот захожу к начальнику, а меня в это время выбрали секретарем парткома, о чем потом пожалели, и он своего товарища, любимчика уговаривает, чтобы он взялся за эту работу. А я захожу, он говорит: "Валентин Петрович, что ты ко мне пристал? Вот ненормальный, который на всех самолетах - без двигателя". Так я попал в эту обойму спецконтингента.
В.ПОЗНЕР: Все-таки, любопытно. А вообще говоря, для того, чтобы быть летчиком-испытателем – не знаю, но чтобы быть космонавтом, надо было обязательно быть членом партии, да?
И.ВОЛК: Нет, это не имело тогда значения. Во-первых, я уже был членом партии.
В.ПОЗНЕР: Я понимаю. Но вообще, в принципе?
И.ВОЛК: Я думаю, что да. Единственное, я хочу сказать, что у меня ситуация сложилась, когда я демобилизовался, хотя тоже интересный период, я как раз в 1956 году закончил училище и тут Хрущев начал разгон. У нас 85% выпуска ушло в гражданскую авиацию. А тут 1963 год. Я демобилизуюсь: чтобы попасть в школу летчиков-испытателей, обязательно демобилизовываться. А тут, извините, указание обратное – вернуть их всех обратно. И, вот, я попал в кадры, где этих отзывали, а меня никак не могли демобилизовать.
В.ПОЗНЕР: Вы пошли в члены партии по убеждению?
И.ВОЛК: В общем, да.
В.ПОЗНЕР: Убеждение осталось?
И.ВОЛК: Вы знаете, я думаю, что да, хотя многие вещи, которые потом стали известны, меня очень огорчали.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Вернемся к космосу. Помните я говорил насчет суеверия? Там числа такие-то, такие-то. Вообще, этот первый и, видимо, последний полет "Бурана", в котором вы участвовали, тоже связан с какими-то очень странными вещами. Во-первых, то, что очень многие, которые имели отношение к этому полету, погибли, кто когда, в разные времена. Если называть всех этих ребят "Волчьей стаей" по вашей фамилии Волк, да? Только у вас не было за 40 лет работы, насколько я понимаю, никаких аварий.
И.ВОЛК: Это не так.
В.ПОЗНЕР: Все-таки, были какие-то?
И.ВОЛК: Да сколько угодно.
В.ПОЗНЕР: Но остались, все-таки, в живых при всем при этом. Вообще были разговоры, что кто-то там, что КГБ убивало этих людей, что, наоборот, иностранная разведка убивала этих людей.
И.ВОЛК: Вы имеете в виду мою группу?
В.ПОЗНЕР: Да, вашу группу.
И.ВОЛК: Нет, это абсолютно не так.
В.ПОЗНЕР: А вы говорили такие слова: "Я не знал, что зову вас на смерть. Ребята, простите меня"?
И.ВОЛК: Нет.
В.ПОЗНЕР: Такого не было? Это все болтовня?
И.ВОЛК: Да, болтовня в чистом виде. Хочу сказать, что когда меня назначили, у меня была проблема набрать эту группу. Потому что до этого, оказывается, первый был, пустили это в Министерство обороны и там 500 человек примерно подали заявление. Из этих 500 человек процентов 20 списали, а некоторых вообще с летной работы. Наши это, естественно, знали. И поэтому у меня пошел только мой заместитель тогда, командир отряда Левченко Толя, а остальных мне пришлось... Они говорят: "Игорь, нам зачем это нужно?" Молодые, летают, все. Никаких проблем. Я приехал к Газенко, тогда директору Института медикобиологических проблем: "Олег Георгиевич, вот такая и такая ситуация". Он говорит: "Это решаемая проблема. Скажи ребятам, что они пускай идут. Если мы что-то найдем, во-первых, исправить. Если неисправимо, пусть пишут заявление по собственному желанию, что они отказываются". То есть такую проблему решили.
В.ПОЗНЕР: А как вы объясняете то, что столько людей из этой вашей группы потом ушло из жизни?
И.ВОЛК: Объясняю, Владимир Владимирович. Соль заключается, что мы, как бы вам сказать... Знаете, у меня есть друг в Новосибирске, который занимается очень серьезной генетикой, и в свое время он из болотной ряски выращивал деревья. И он как-то приехал ко мне, и я его, собственно, водил в Совет министров даже, он говорил, что нашел возможность, когда он в популяцию вводил код генератором изменения генетического кода, то популяция это принимала. Но когда он случайно включил возврат в тот же код, который был, вся популяция погибла. Он говорит: "Игорь, это же страшное дело. То есть если сделать генератор и поставить антенну, это можно элементарно заниматься этим делом, вот такие вещи". Я к чему это говорю? Мы, когда стали заниматься этой серьезной темой, чем подняли, собственно, технологический уровень нашей промышленности, мы вообще вышли на выше ступень. Мало того, что мы не прекращали летных испытаний, мало того, Силаев нам позволил заниматься самыми серьезными испытаниями. То есть уровень нашей подготовки был выше, чем основной массы летчиков-испытателей. И потом вдруг Силаев уходит, программу закрывают и ребята остаются, лишенные надежд и полетов. Вот это их сломило.
В.ПОЗНЕР: Вы согласны с тем, что с самого первого дня освоения космоса как Советским Союзом, так и США, вообще это освоение рассматривалось прежде всего с военной точки зрения. Это было так?
И.ВОЛК: Это было так. Тут соль заключается, почему Королев книжку, которую мы выпустили, где написано, что Королев, задача была его сделать ракету, которая доведет атомный заряд до США, и за это его драли нещадно. Но его собственное величие в том, что он, все-таки, нашел в себе силы создать совет главных конструкторов из шести человек, которые занимались, в том числе и этими обезьянами, и кроликами, и всем прочим, и довели это до того, чтобы вывести человека в космос.
В.ПОЗНЕР: Слова тогдашнего президента Академии наук СССР Келдыша: "Шаттл, то есть американский корабль многоразового использования, может пройти над Ленинградом или Москвой, сбросить ядерный заряд, уничтожив эти города". Значит, можно ли сказать, что "Буран" был задуман, в общем-то, для таких же целей? И вообще, если сегодня говорить, в какой степени сегодня космос продолжает оставаться военным?
И.ВОЛК: Космос, как ни печально, остается военным. И конфронтация с китайцами у американцев, в том числе, обостряется еще в том, что китайцы взяли и сбили спутник, свой, правда. Но сбили. И никуда от этого не денешься. Поэтому давайте насчет нашего "Бурана". Я постольку поскольку моя функция была, все-таки, довести его, чтобы он сел. Никто в это не верил. И Рюмин то же самое говорил: "Он не сядет". Я говорю: "Валера, ты ошибаешься. Если бы не со мной они бы связались, то он бы, может, и не сел. Он сядет". Я особо не интересовался, какая дальнейшая его судьба. Но насколько мне известно из того, куда я лез, я не видел каких-то военных программ, которые стояли. Возможно. Этого я не знаю. Но, во всяком случае, я не видел и чтобы на него делались какие-то гражданские программы, постольку поскольку хоть рука как таковая планировалась на борту находиться, но я... Значит, если американцы, для чего, с моей точки зрения, шаттл нужен? Чем дороже программа, тем он нужнее. Потому что одно дело с Земли нагрузки, и мало того, ты проверил, там все в порядке – уже запускать. Либо как у нас, запускать и все. У нас не было такого оборудования, чтобы кто-то там проектировал, чтобы можно было снять, положить этот спутник. Должны же быть какие-то крепления. Этого не было.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Помимо военного значения. Конечно, все, что происходило в космосе в те годы, имело громадное политическое значение. Когда первый спутник полетел в 1957 году, это произвело впечатление разорвавшейся бомбы в Америке, они стали говорить о том, как в школе у них отстали, как вообще они отстали. И это было как бы доказательством превосходства советского строя над капитализмом. Когда Гагарин полетел, еще раз то же самое было. То есть политическое значение было абсолютно огромным. И вообще эта вся история – это было как соревнование, в конце концов, двух супердержав. Вы же говорите вот что: "А почему надо считать работу в космосе гонкой на скорость? Стадионным забегом? Кто вперед? Вселенная бесконечна, финиша там нет". И вы, конечно, правы: финиша там нет. Но, все-таки, нельзя сказать, что (хотя, может быть, и горько), что в этом, все-таки, было соревнование и что его выиграли американцы.
И.ВОЛК: К сожалению. А как можно говорить по-другому? Я думаю, как только американцы сделают корабль, который может достигать без нас МКС, дверь там будет для нас закрыта.
В.ПОЗНЕР: А почему она будет закрыта?
И.ВОЛК: Владимир Владимирович, вы знаете, как уничтожали военно-промышленный комплекс? Все предприятия сделали федеральными государственными унитарными предприятиями. Значит, хоть какой-нибудь заказ от этого государства этим государственным унитарным предприятиям был? Абсолютно все государственные унитарные предприятия сели на картотеку. Потому что они занимались только тем, что им были заказы от Министерства обороны и от государства. Этого нет. Все государственные унитарные предприятия – должники. Все должники. А теперь настала эра, я вам гарантирую, что скоро у нас появится несколько миллиардеров-авиационщиков. Потому что при таких долгах - и балансовая стоимость, поскольку за эти 20 лет никаких вложений в модернизацию этих предприятий нет. Какова балансовая стоимость за это время предприятий? Нулевая. Ну, копейки. А рыночная? Вот и все. Когда Бразилия... Как ведь Эмбрайер сделали? Им сделали, конкретной фирме государство дало деньги, и они сделали самолеты, и пришлось США через ВТО их ограничивать. Так, давайте адресно посылать деньги в конкретные конструкторские бюро. Я сегодня знаю, что на ЭМЗ, что у туполевцев – они на голодном пайке находятся, эти конструкторские бюро.
В.ПОЗНЕР: А что за самолет? Я видел позапрошлым, может быть, это было летом или прошлым даже летом ранним на выставке в Бурже наш новый реактивный самолет, относительно небольшой, очень красивый и он делается на Сухом, кажется, SuperJet так называемый.
И.ВОЛК: Владимир Владимирович, давайте так. Была поставлена задача. У нас проблема основная – не самолеты, не линейки, средней, дальней и малой продолжительности линейка, да? У нас самая главная задача – у нас народ отклонили от общения. У нас раньше были самолеты АН-2, АН-24, АН-26, ЯК-40, которые по регионам шастали, привозили газетки, привозили лекарства, кушать и заодно забирали из дальних сел. И народ мог выехать в тот же Новосибирск, к тому же большому аэропорту в Иркутск для того, чтобы потом оттуда улететь и пообщаться со своими друзьями и семьями. Была поставлена задача сделать региональный самолет. Такой самолет уже был сделан туполевцами. Вернее, еще был не сделан, но уже была поставлена задача. И вышел на конкурс в том числе и этот RRJ, если вы помните. Это что? Реактивный региональный самолет, так? И, вот, конкурс выиграл Погосян постольку, поскольку он сказал, что сделает за собственные средства. Где он? То есть у нас регионального самолета как не было, так и нет. Все попытки даже контрольно-ревизионного управления Президента о том, чтобы запустить в серию, так ни к чему и не привели.
В.ПОЗНЕР: А у вас есть объяснение этому?
И.ВОЛК: Я бы не хотел бы его здесь высказывать.
В.ПОЗНЕР: Страшновато?
И.ВОЛК: Нет, почему страшновато? Чего мне боятся? Я раньше не боялся, а теперь тем более. Сейчас будет конкурс на перспективную систему авиационную, и, скорее всего, его опять выиграет Погосян.
В.ПОЗНЕР: Ладно. Не буду спрашивать, раз не хотите. Хотя, конечно, по-журналистски должен был на вас давить бы. Но, наверное, на вас давить бесполезно.
И.ВОЛК: Да нет. Мало того, строго говоря, RRJ – как минимум 80%, это комплектующие иностранного производства. То есть, делая этот самолет, мы фактически будем, опять же, оплачивать промышленность других стран.
В.ПОЗНЕР: Вернемся в космос. Значит, шаттл уходит в историю потихонечку, да? Но старенький "Союз", испытанный "Союз" становится, вообще, таким постоянным извозчиком, да? Такую ракету многие конструкторы называют "простой как топор". Американская пресса написала о нем так, сравнивая: "На ум сразу приходит пикап "Шевроле" 1967 года. Он пробежал уже 245 тысяч миль, насквозь проржавел, но все равно заводится с первого раза. Вот и русские ракеты - надежны как скала". Это было написано не так давно. А советская говорит по этому поводу следующее (тоже летчик-космонавт): "Они, то есть "Союзы" надежны, на них можно еще летать. Но дальше-то мы не идем, на старом багаже будем выводить на орбиту американцев, а они нам за это будут платить. Вот и весь рынок". А вы говорите, что и платить-то не будут. Как только они свой сделают "Союз", условно говоря.
И.ВОЛК: Вы же понимаете, логично. Что? Они не могут сделать аппарат, который будет доставлять?.. Чего у них, нет ракет?
В.ПОЗНЕР: Но вы знаете, странное дело. Это мне напоминает просто наш знаменитый автомат, понимаете, который был сделан бог знает когда. И стреляет до сих пор, его можно уронить в болото - и все. И никто такой не делает.
И.ВОЛК: Абсолютно безотказный. Да.
В.ПОЗНЕР: Да, вы согласны с Туполевым? Он мне как-то это сказал. Я был совсем юным, а он уже был совсем не юным. Но мне повезло с ним встретиться, он сказал: "Имейте в виду, Владимир Владимирович, если самолет некрасивый, он не полетит". Это правда?
И.ВОЛК: Правда.
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Еще один вопрос. Вы, вернувшись из космоса и увидев Землю сверху, сказали довольно резкие слова: "Признаюсь, у меня в космосе первым желанием было уничтожить людей, чтобы ожила планета". Уничтожить людей, чтобы ожила планета – вы что имели в виду?
И.ВОЛК: Я себя имел в виду в том числе. А чего хорошего? Ну, господи, Земля нас уничтожит. Какая разница?
В.ПОЗНЕР: Почему вы так сказали? Что и почему?
И.ВОЛК: Вы поймите, из космоса видно все гадости, которые люди делают на Земле: где кто что вылил, где что горит, где что рассыпано. Все это, где что происходит, все это видно.
В.ПОЗНЕР: А другого пути нет кроме как уничтожение людей? Вы полагаете, что люди настолько неразумные, что просто...
И.ВОЛК: Полагаю, да. Герберт Уэллс еще в 1941 году сказал: "Ребята, одумайтесь. Что вы делаете? Давайте заниматься экологией!" Так было сказано, что "ребята, придет день, когда мы задохнемся от отсутствия кислорода". Это уже на сегодняшний день 400 миллиардов тонн CO2 у нас в атмосфере. То, что мы предлагаем утилизацию CO2, если ее сделать, еще дали бы денежку сделать мир и сделать еще пленки, которые непосредственно забирали бы CO2 из космоса, не надо вытаскивать нефть и газ. Почему это никто не делает? Мы защитили в Академии наук, нам сказали в Минпромторге: "Господин Волк, сделайте опытный образец, и мы вам тогда дадим деньги". Я говорю: "Так, на хрен вы мне тогда нужны? Если бы у меня на опытный образец были деньги, зачем вы мне нужны?" А никуда от этого не денешься – мы продолжаем садить миллиарды тонн этого углекислого газа. Поэтому и что происходит, вы же видите. Гольфстрим практически прекратил свое движение, около Мексики движение какое-то там, я не знаю. Что происходит? Что происходит на сегодняшний день и в Польше?
В.ПОЗНЕР: Наверное, это будет редкий случай. Я могу сказать, что вы – пессимист?
И.ВОЛК: Нет. Я просто говорю, что все, что я говорю, можно повернуть вспять при условии, если дать возможность людям это делать.
В.ПОЗНЕР: В мире вообще?
И.ВОЛК: И в мире в том числе. Я удивляюсь. Ведь, вы поймите, одна сегодня Ливия - просто классический пример геноцида США против всего мира. Просто аж кричит.
В.ПОЗНЕР: Марсель Пруст. Каким представляется вам счастье?
И.ВОЛК: Счастье мне представляется, когда светит солнышко, чистый воздух и есть возможность творчески трудиться.
В.ПОЗНЕР: Чего вы больше всего боитесь?
И.ВОЛК: Ничего.
В.ПОЗНЕР: О чем вы больше всего жалеете?
И.ВОЛК: Жалею, что в том периоде, когда у меня была еще энергия, я мог бы более серьезно относиться к своему самообразованию.
В.ПОЗНЕР: Какое качество вы больше всего цените в женщине?
И.ВОЛК: В женщине – верность.
В.ПОЗНЕР: Что вы считаете своим главным достижением?
И.ВОЛК: Я так думаю, что самым моим главным достижением это, все-таки, была моя деятельность как летчика-испытателя.
В.ПОЗНЕР: Что вы больше всего не любите?
И.ВОЛК: Больше всего - предательство.
В.ПОЗНЕР: Представьте, вы поймали золотую рыбку, три желания, пожалуйста.
И.ВОЛК: Ну, первое, самое главное – изменить производственные отношения, которые существуют в мире. Второе желание – это срочно заняться экологическими проблемами. И третье желание, поскольку я, все-таки, по профессии летчик, возродить авиационную промышленность в нашем государстве.
В.ПОЗНЕР: Чем вы больше всего дорожите в друзьях?
И.ВОЛК: Вы понимаете, я бы сказал тем, что они друзья. Потому что есть одни и те же мысли, которые соответствуют твоему пониманию жизни.
В.ПОЗНЕР: Если бы дьявол предложил вам вечную жизнь без всяких условий, приняли бы?
И.ВОЛК: Нет.
В.ПОЗНЕР: Оказавшись перед Богом, что скажете ему?
И.ВОЛК: Господи, прости мою душу, грешную, что мало делал для того, чтобы было хорошо на Земле.
В.ПОЗНЕР: Это был Игорь Волк. Спасибо вам большое.
И.ВОЛК: Вам спасибо.